Молчание ягнят

Я обратила внимание на тему насилия пару лет назад. В прессе появлялось большое количество примеров домашнего, сексуального насилия, более громкие и незаметные. В США и России контекст отличался. Например, на западе, благодаря кампании #Metoo проблема насилия и домогательств обрела лицо, а именно, лица жертв. В России все сложнее – истории домогательств депутата к журналистке, сестры Хачатурян, Маргарита Грачева, Шурыгина. Во всем мире жертв насилия хейтят за одно и то же. Либо «сама виновата», либо «что ж ты молчала так долго? Наверное, сама виновата». Почему же некоторые жертвы годами молчат или терпят?

Я бы разделила «молчание» на следующие составляющие: публичность, правосудие и тайна.

Тайна

Пожалуй, самое тяжелое и самое необходимое для человека, перенесшего насилие – это осознать, что с ним произошло. Что с моим телом? Как я себя чувствую сейчас? С человеком происходят, к сожалению, необратимые вещи. Чаще всего психика, стараясь забыть пережитое, пытается отодвинуть, убрать воспоминания. Оболочка персоны все та же, но это очень обманчиво. Причем, это состояние может длиться годами, это не что-то, что может уйти за пару месяцев.

Документальный фильм «Покидая Неверленд» демонстрирует последствия психологической травмы мальчиков, перенесших сексуальное насилие. Тайна, которую они носили с собой много лет, терзала и мучила их, заставляла врать и защищаться. Эта тайна настолько глубоко сидела внутри, что они отвергали все мысли о ней, даже своему психологу не могли признаться в том, что с ними произошло и что происходит. С огромным трудом они смогли сдвинуться с мертвой точки и принять факты как есть, и это достойно уважения.

Другим примером неоднозначности нашей психики стал для меня случай Мэрилин Мюррей. После пережитого ребенком чудовищного сексуального насилия, ее психика помогла сама себе не сойти с ума. Мэрилин в прямом смысле слова забыла то, что с ней произошло на долгие годы. Но соматические проявления кричали о том, что что-то не так. Когда приступы астмы, хронические боли и постоянное напряжение невозможно было больше терпеть, ей посчастливилось попасть в руки специалистов по психологическим травмам. Так она смогла вспомнить и прожить случившееся. Мэрилин потратила жизнь на восстановление после этой детской травмы.

Нет, далеко не каждый может адекватно оценить произошедшее с ним, быть устойчивым и сильным, сразу все осознать, взвесить, принять решение и начать действовать, чтобы наказать обидчика.

Правосудие

Теперь представьте, что человек, недавно испытавший насилие, чье единственное желание укрыться ото всех, думает по поводу обращения в полицию. Последнее, что он хотел бы, это вспоминать и чувствовать, что он пережил. В интернете много написано о том, как ведется дознание. Несколько протоколов об одном и том же, часто с агрессивными полицейскими. Дальше предстоит встреча с насильником на очной ставке и так далее. Но самое главное, что состояние посттравматического шока может сохраняться длительное время – пострадавший может сам не осознавать, что с ним произошло. Может не понимать, что это насилие, что нужно наказать обидчика и пойти в полицию. Особенно это касается детей.

Сексуальное насилие над детьми – это особенно тяжелая тема. У родителей невероятно сложная ситуация. Им хочется растерзать обидчика, хочется как можно скорее обратиться в полицию, хочется справедливости. Но психика ребенка, травмированная один раз, неизбежно будет травмирована еще раз при следственном разбирательстве. Что бы ни говорили о бережном подходе и о наличии психолога, я не верю, что необходимые для раскрытия преступления действия, не усугубят травму.

Очень неоднозначная ситуация. Несомненно, нужно думать в первую очередь о жертве, о психике, нужно быть бережным и поддерживающим. Потребуется время на то, чтобы психологические раны зарубцевались. Но, в то же время, если насильник на свободе, его безнаказанность грозит новыми преступлениями, его, несомненно, следует наказать по закону. Вопрос выбора, только жертве решать, как поступить в такой ситуации.

Публичность

Данный аспект касается скорее публичных персон, чьи истории могут быть интересны общественности. Именно публичное «не молчание» обращает на себя внимание, является индикатором самого актуального в обществе. Будучи инфлюенсерами, публичные люди делают благое дело, освещая проблему, демонстрируя собственный опыт. Кампания #Metoo осталась бы не раскрученной, если бы не Роуз Макгоуэн и Алисса Милано. Но если ситуация в киноиндустрии лишь подтвердилась, то признания спортсменок стали настоящим откровением. Маккайла Марони США, Сара Абитболь, Франция, Александра Бурыкина, Белоруссия, заявили о том, что тренеры и штатные доктора сексуально пользовались ими. Масштабы поражают, но почему же они молчали?

Звезды тоже люди. С такими же психологическими особенностями, как и все остальные. С таким же состоянием аффекта, с теми же сомнениями и с тем же желанием забыть все навсегда. Но они публичные люди, ответственность за слова выше, как и нагрузка на психику, чем у обычных людей. Хейтеры есть всегда, и они с удовольствием посмакуют и втопчут жертву. Решиться на признание может далеко не каждый.

Тема насилия будет продолжать развиваться, это неизбежно. Будут в прессе всплывать все новые случаи. Но, тем не менее, я не могу отделаться от ощущения фальши, когда звезды с высоко поднятой головой, поставленным голосом произносят мотивирующие, заряженные слова (1, 2). Не удивительно, что такие интервью принимают за хайп, не верят в правдивость истории и высмеивают. История Дианы Шурыгиной, несомненно, также является примером дискредитации серьезной и актуальной проблемы современного общества. Молчать или говорить открыто, в том числе публично, о пережитом насилии – дело личное. Важно отличать бредовый хайп от правды.

Также в Instagram

Если Вам понравился тест, сохраните к себе на доску и поделитесь с друзьями!