In memory of Joseph Brodsky ― Памяти Иосифа Бродского

AUDENESQUE
by Seamus Heaney Шеймас Хини

in memory of Joseph Brodsky

Joseph, yes, you know the beat.
Wystan Auden's metric feet
Marched to it, unstressed and stressed,
Laying William Yeats to rest.

Therefore, Joseph, on this day,
Yeats's anniversary,
(Double-crossed and death-marched date
January twenty-eight),

Its measured ways I tread again,
Quatrain by constrained quatrain,
Meting grief and reason out
As you said a poem ought.

Trochee, trochee, falling: thus
Grief and metre order us.
Repetition is the rule,
Spins on lines we learnt at school.

Repetition, too, of cold
In the poet and the world.
Dublin Airport locked in frost,
Rigor mortis in your breast.

Ice no axe or book will break,
No Horatian ode unlock,
No poetic foot imprint,
Quatrain shift or couplet dint,

Ice of Archangelic strength,
Ice of this hard two-faced month,
Ice like Dante's in cheep hell
Makes your heart a frozen well.

Pepper vodka you produced
Once in Western Massachusetts
With the reading due to start
Warmed my spirits and my heart

But no vodka, cold or hot,
Aquavit or uisquebaugh
Brings the blood back to your cheeks
Or the colour to your jokes,

Politically incorrect
Jokes involving sex and sect,
Everything against the grain,
Drinking, smoking like a train.

In a train i Finland we
Talked last summer happily,
Swapping manuscripts and quips,
Both of us like cracking whips

Sharpened up and making free,
Heading west for Tampere
(West that meant for you, of course,
Lenin's train-tip in reverse).

Nevermore that wild speed-read,
Nevermore your tilted head
Like a deck where mind took off
With a mind-flash and a laugh,

Nevermore that rush to pun
Or to hurry through all yon
Jammed enjambements piling up
As you went above the top,

Noise in air, foot to the floor,
Revving English like a car
You hijacked when you robbed its bank
(Russian was your reserve tank).

Worshipped language can't undo
Damage time has done to you:
Even your perepmtory trust
In words alone here bites the dust.

Dust-cakes, still- see Gilgamesh -
Feed the dead. So be their guest.
Do again what Auden said
Good poets do: bite, break their bread.

1996

РАЗМЕРОМ ОДЕНА

Памяти Иосифа Бродского

Джозеф, помнишь этот ритм?
Оден, твой любимый бритт,
Брел под гул таких же стоп,
Провожая Йейтса в гроб.

Ать-и-два! Под этот счет
В этот распроклятый год,
В день твой, дважды роковой,
Января двадцать восьмой,

Я шагаю вам вослед,
Зажимая боль в куплет,
Меря им — твои слова —
Скорбь и разум — ать-и-два!

Ни фантазий, ни химер —
Скорби скованный размер;
Шаг за шагом учит он:
Повторение — закон.

Повторится без конца —
Стужа, вьюга, смерть певца.
Как корабль, во льдах затерт
Дублинский аэропорт.

Этот жесткий, твердый лед
Не отпустит, не пройдет:
Лед кладбищенских шагов,
Лед архангельских снегов.

В нем не сделаешь пролом
Ни пером, ни топором;
Адской бездны глубина
Проморожена до дна.

Заморожен, как ледник,
Сердца твоего родник.
Уж его не прошибет
Ни бокал, ни анекдот.

Помнишь, как ты мне в бокал
Водку с перцем наливал
В массачусетской глуши —
Для согрева, для души?

Как любил ты шутки звон —
Брысь, политкорректный тон!
Гладил ты не по шерсти
С вечным кэмелом в горсти.

Помнишь финский наш вояж,
Треп совместный, смех и блажь,
Схлест насмешек и сатир —
Перекрещенных рапир?

В Тампере лежал наш путь:
Ты не мог не помянуть:
Дескать, мы с тобой идем
Верным, ленинским путем.

Не вернуть ни смех, ни пыл —
Как стихи ты важно выл!
Как с авианосца ввысь
Шутки с грохотом неслись!

Не вернуть твоих чудных
Каламбуров заводных,
Рвущийся стихов поток
Сквозь анжембеманы строк!

Как ты бешено пылил
На английском! Как любил
Гнать на нем аж миль под сто,
Как на угнанном авто!

Лишь язык боготворя,
Верил в слово ты. А зря.
Копы времени, озлясь,
Лихача вдавили в грязь.

Так смирись, как Гильгамеш,
И лепешки праха ешь,
Помня Одена завет:
Только этим сыт поэт.

Перевод с английского: Григорий Кружков