Every bus ride is theater... ― Поездка на автобусе — спектакль...

THE TAWDRY MASKS OF WOMEN
by Barbara Hamby Барбара Хэмби

Every bus ride is theater, giddy schoolgirls trying on
the tawdry masks of women, flirting with my nephew,

red and green lights, shop windows piled high, gold
glistered skeletal mannequins in slips of iridescent silk.

At night in the wind blowing over the Pont Marie I hear
Camille Claudel crying from the walls of her studio,

and two days before Christmas Elliot and I stand
miraculously alone before La Gioconde, follow her eyes,

cracked surface of her skin like softest sand before the deep
water of her mouth, and later standing in the cold

our Buddhist gardienne Nadine tells me in rapid-fire French
that in all things she tries to remain neutral, neutre, neutre,

neutre, the only word finally I understand in the barrage
tumbling out of her mouth like a waterfall, but I can’t be

neutral, passion welling up in my heart for the exhausted maids,
dapper men in berets, the madwoman on the PC bus,

screaming, Salope, salope, as she descends at the Pont d’Ivry
and everyone on the bus looking at each other, Whore?

Who’s the whore here? or the chic older woman, leather pants
baggy on her skinny shanks, reading a battered paperback

Rimbaud as we take the bus to see Pasolini’s Canterbury Tales,
the master himself as Chaucer, spinning his ribald stories

of human folly, each one a mirror, and when I see myself
in bus windows or store glass, the shock never wears off,

for I recognize myself and see a stranger at the same time,
because the minutes are racing by at the speed of light,

and I am saying goodbye to Paris, to everyone, myself
most of all, watching her disappear down the rue Jeanne d’Arc,

and what can she possibly be thinking as she walks
to the movies in the middle of this afternoon of her life?

Babel (2004)

БЕЗВКУСНЫЕ ЖЕНСКИЕ МАСКИ

Поездка на автобусе — спектакль; с племянником флиртует
одетая без вкуса группа школьниц.

Рекламные огни, обильные витрины,
блеск шёлковых подъюбников на тощих манекенах.

А ветер по ночам над Pont-Marie шумит, как будто плачет
в компании с Камиллою Клодель, что скрылась в мастерской.

За пару дней до Рождества мы с Эллиотом
каким-то чудом лишь одни стояли около Джоконды,

дивясь на кожу в кракелюрах — как из мягчайшего песка
до самой влаги уст. А после, в холодке, Надин,

буддистская хранительница наша, скороговоркой
твердила мне, что ко всему относится нейтрально.

Нейтрально — вот что поняла я во французском,
что лился из неё, как водопад. Но я так не могу,

и сердце неспокойно от жалостного вида иных девиц,
да щёголей в беретах, да сумасшедшей пассажирки,

что вышла на мосту d'Ivry, крича: « Salope, salope ! »
В автобусе все смотрят друг на друга. Что за шлюха?

И кто ж тут шлюха? Не та ли бабка в кожаных штанах мешком
на тощих голенях, с потёртой книжкою Рембо?

Мы ехали, чтоб посмотреть «Кентерберийские рассказы» Пазолини.
Он, как и Чосер, пребольшой искусник в поднесении историй

о всякой пошлости и глупости. Они как зеркало.
И всякий раз, когда увижу себя в стекле, шок не смягчается.

Я узнаю себя, и тут же вижу незнакомку.
Минуты мчатся, в их пробежке — скорость света.

Я говорю: «Прощай, Париж!» — и все, как я, почти что все,
глядят, пока та не исчезнет на улице Jeanne d'Arc.

О чём она должна и может думать, когда идёт
в таком кино среди полудня своего существованья?

Перевод с английского и комментарий: Владимир Корман

Комментарий:
Камилла Клодель (1864-1943) — французская художница, скульптор; старшая сестра поэта и дипломата Поля Клоделя, возлюбленная Огюста Родена. Здесь, видимо, аллюзия на художественный фильм о судьбе художницы, шедший в Париже.