Кирилл Харитонов
Bums, on waking... ― Когда продирают глаза пьянчуги...
BUMS, ON WAKING
by James Dickey Джеймс Дикки
Bums, on waking,
Do not always find themselves
In gutters with water running over their legs
And the pillow of the curbstone
Turning hard as sleep drains from it.
Mostly, they do not know
But hope for where they shall come to.
The opening of the eye is precious,
And the shape of the body also,
Lying as it has fallen,
Disdainfully crumpling earthward
Out of alcohol.
Drunken under their eyelids
Like children sleeping toward Christmas,
They wait for the light to shine
Wherever it may decide.
Often it brings them staring
Through glass in the rich part of town,
Where the forms of humanized wax
Are arrested in midstride
With their heads turned, and dressed
By force. This is ordinary, and has come
To be disappointing.
They expect and hope for
Something totally other:
That while they staggered last night
For hours, they got clear,
Somehow, of the city; that they
Burst through a hedge, and are lying
In a trampled rose garden,
Pillowed on a bulldog's side,
A watchdog's, whose breathing
Is like the earth's, unforced—
Or that they may, once a year
(Any dawn now), awaken
In church, not on the coffin boards
Of a back pew, or on furnace-room rags,
But on the steps of the altar
Where candles are opening their eyes
With all-seeing light
And the green stained-glass of the windows
Falls on them like sanctified leaves.
Who else has quite the same
Commitment to not being sure
What he shall behold, come from sleep—
A child, a policeman, an effigy?
Who else has died and thus risen?
Never knowing how they have got there,
They might just as well have walked
On water, through walls, out of graves,
Through potter's fields and through barns,
Through slums where their stony pillows
Refused to harden, because of
Their hope for this morning's first light,
With water moving over their legs
More like living cover than it is.
Helmets (1964)
ПРОБУЖДЕНИЕ ПЬЯНЧУГ
Когда продирают глаза пьянчуги,
Они не всегда понимают, что дрыхнут
в канаве, и только вода по ногам
скользит доказательством их пребыванья в канаве.
Подушка обочины, впрочем, твердеет
по мере того, как покидает их сон.
А все же пьянчуги надеются переочнуться
не в этой канаве, а где-то еще.
Процесс продирания глаз так же важен,
как важен изгиб лежащего тела,
которое бросил на землю небрежным толчком алкоголь.
Пьянчуги, под веками скромно похмелье скрывая,
блаженны и тихи, как дети в канун Рождества.
Они ожидают лучей пробуждающих солнца,
которые мягко коснутся их тяжких ресниц.
И взгляды пьянчуг, когда в силах пьянчуги уже оглядеться,
втыкаются зыбко в фигуры из воска в витринах,
похожие на арестованных
и переодетых насильно в одежду с чужого плеча.
Их вид раздражает пьянчуг, и пьянчуги все ждут чего-то другого,
хотя бы того, что они не в канаве лежат,
а так оказалось, что вечером вышли из города,
пролезли сквозь дыры зазывные в чьем-то заборе
и вот наконец развалились в саду незнакомом
на розах, примятых телами усталыми,
по-братски уткнувшись потрескивающими башками
в уютное брюхо бульдога, которое дышит так волью,
как утренняя земля.
Надеются также пьянчуги проснуться в какой-нибудь церкви,
но только не около гроба в момент отпеванья,
и не на тряпье в закопченной котельной,
а где-то на чистых ступенях у самого алтаря,
где свечи откроют глаза прикорнувших пьянчуг
своим всепронизывающим светом,
где тихо на щеки небритые их упадут
лучи из цветных витражей, как осенние листья.
Кто, кроме пьянчуг на земле,
не уверен настолько в себе и не знает,
кого он увидит, глаза продирая:
кого? — полицейского, статую или ребенка?
Кто, кроме пьянчуг, умирал на земле,
чтоб снова воскреснуть, как будто бы снова родиться?
С таким же успехом пьянчуги могли бы пройти по воде,
проникнуть сквозь стены любые, восстать из могилы,
пройти через кладбища, через сараи
и через трущобы, где каменные подушки
твердеть не хотят, от души своей доброй надеясь
на то, что они пригодятся еще головам задремавших пьянчуг.
Пьянчуги лежат, и вода через ноги тихонечко плещет,
живая вода по живым еще все-таки людям.
Перевод с английского: Евгений Евтушенко