Суд Пилата

В белом плаще с кровавым подбоем... ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат... Прокуратор сидел, как каменный... Секретарь, стараясь не проронить ни слова, быстро чертил на пергаменте слова... С площадки сада под колонны на балкон двое легионеров ввели и поставили перед креслом прокуратора человека лет двадцати семи. Этот человек был одет в старенький и разорванный голубой хитон. Голова его была покрыта белой повязкой с ремешком вокруг лба, а руки связаны за спиной...
―Михаил Булгаков, Мастер и Маргарита, Глава 2. Понтий Пилат

Невероятно, но этот знаменитый пролог к страданиям благородного Иешуа почти до мельчайших подробностей повторяет изобразительный ряд совместной работы художников Вильгельма Котарбинского и Павла Сведомского — фрески «Суд Пилата»* в боковом (северном) нефе Владимирского собора в Киеве, где будущий писатель часто бывал еще подростком со своим отцом, профессором Киевской духовной академии Афанасием Ивановичем Булгаковым.
Именно эта роспись, как считают многие исследователи творчества Булгакова, послужила мотивом для написания знаменитой «евангельской» главы романа, в которой прокуратор судит Иешуа.

* Разночтения в названии фрески и ее авторстве рассматриваются в пользу свидетельства писателя, литературного критика и приятеля обоих художников Владимира Людвиговича Кигна-Дедлова в его очерке «Киевский Владимирский Собор и его художественные творцы» (1901).