О пользе алкоголизма

– К черту с собрания пьяную физию! Это недопустимо! – кричала рабочая масса.
Председатель то вставал, то садился, точно внутри у него помещалась пружинка.
– Слово предоставляется! – кричал он, простирая руки. – Товарищи, тише!.. Слово предостав… товарищи, тише! …Товарищи! Умоляю вас выслушать представителя учка… (участковый комитет профсоюза – прим. авт.).
– Долой Микулу! – кричала масса. Этого пьяницу надо изжить!
Лицо представителя появилось за столом президиума. На нем плавала благожелательная улыбка. Масса еще поволновалась, как океан, и стихла.
– Товарищи! – воскликнул представитель приятным баритоном.
Я – председатель! И если он –
Волна, а масса вы – Советская Россия,
То учк не может быть не возмущен,
Когда возмущена стихия!
Такое начало польстило массе чрезвычайно.
– Стихами говорит!
– Кормилец ты наш! – восхищенно воскликнула какая-то старушка и зарыдала. После того, как ее вывели, представитель продолжал:
– О чем шумите вы, народные витии?!
– Насчет Микулы шумим – отвечала масса. Вон его! Позор!
– Товарищи, именно по поводу Микулы я и намерен говорить.
– Правильно! Крой его, алкоголика!
– Прежде всего, перед нами возникает вопрос: действительно ли пьян означенный Микула?
– Ого-го-го-го! – закричала масса.
– Ну хорошо, пьян, – согласился представитель. – Сомнений, дорогие товарищи, в этом нет никаких. Но тут перед нами возникает социальной важности вопрос – на каком таком основании пьян уважаемый член союза Микула?
– Именинник он! – отвечала масса.
– Нет, милые граждане, не в этом дело. Корень зла лежит гораздо глубже. Наш Микула пьян, потому что он… болен.
Масса застыла, как соляной столб. Багровый Микула открыл один совершенно мутный глаз и в ужасе посмотрел на представителя.
– Да-с, милейшие товарищи, пьянство есть не что иное, как социальная болезнь, подобная туберкулезу, сифилису, чуме, холере и… прежде, чем говорить о Микуле, подумаем, что такое пьянство и откуда оно взялось. Некогда, дорогие товарищи, бывший великий князь Владимир, прозванный за свою любовь к спиртным напиткам красным солнышком, воскликнул: «Наше веселие есть пити!».
– Здорово загнул!
– Здоровее трудно. Наши историки оценили по достоинству слова незабвенного бывшего князя и начали выпивать помалости, восклицая при этом: «Пьян да умен – два угодья в нем!»
– А с князем что было? – спросила масса, которую заинтересовал доклад секретаря.
– Помер, голубчики. В одночасье от водки сгорел, – с сожалением пояснил всезнайка-секретарь.
– Царство ему небесное! – пискнула какая-то старушечка. – Хуть и совецкий, а все-ж святой.
– Ты религиозный дурман на собрании не разводи, тетя, – тут тебе царств небесных нету. Я продолжаю, товарищи. После чего в буржуазном обществе выпивали 900 лет подряд всякий и каждый, не щадя младенцев и сирот. Пей, да дело разумей, воскликнул знаменитый поэт буржуазного периода Тургенев. После чего составился ряд пословиц народного юмора в защиту алкоголизма, как «Пьяному море по колено», «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке», «Не вино пьянит человека, а время», «Не в свои сани не садись», и какие, бишь, еще?
– «Чай – не водка, много не выпьешь!» – ответила крайне заинтересованная масса.
– Верно, мерси. «Разве с полведра напьешься?», «Курица и та пьет». « И пить – умереть, и не пить – умереть». «Налей, налей, товарищ заздравную чару!..»
– Бог зна-е-ет, что с нами случится… – подтянул пьяный засыпающий Микула.
– Товарищ больной, попрошу вас не петь на собрании, – вежливо попросил председатель, – продолжайте, товарищ оратор.
– Помолимся, – продолжал оратор, – помолимся, помолимся творцу, мы к рюмочке приложимся, потом и к огурцу, господин городовой, будьте вежливы со мной, отведите меня в часть, чтобы в грязь мне не упасть, неприличными словами прошу не выражаться и на чай не давать, февраля двадцать девятого выпил штоф вина проклятого, ежедневно свежие раки, через тумбу, тумбу раз…
– Куда?! – вдруг рявкнул председатель.
Пять человек, вдруг, крадучись, вылезли из рядов и шмыгнули в дверь.
– Не выдержали речи, – пояснила восхищенная масса, – красноречиво убедил. В пивную бросились, пока не закрыли.
– Итак, – гремел оратор, – вы видите, насколько глубоко пронизала нас социальная болезнь. Но вы не смущайтесь, товарищи. Вот, например, наш знаменитый самородок Ломоносов восемнадцатого века в высшей степени любил поставить банку, а, однако, вышел первоклассный ученый и товарищ, которому даже памятник поставили у здания университета на Моховой улице. Я бы еще мог привести выдающиеся примеры, но не хочу… Я заканчиваю и приступаем к выборам…

Фельетон опубликован в газете "Гудок" 15 апреля 1925 года.

Михаил Булгаков