... Они взлетели, но молчат. ― ...They flew up, but they are silent.

Был тихий день обычной осени.
Я мог писать иль не писать:
Никто уж в сердце не запросится,
И тише тишь, и глаже гладь.
Деревья голые и черные —
На то глаза, на то окно, —
Как не моих догадок формулы,
А все разгадано давно.
И вдруг, порывом ветра вспугнуты,
Взлетели мертвые листы,
Давно истоптаны, поруганы,
И все же, как любовь, чисты,
Большие, желтые и рыжие
И даже с зеленью смешной,
Они не дожили, но выжили
И мечутся передо мной.
Но можно ль быть такими чистыми?
А что ни слово — невпопад.
Они живут, но не написаны,
Они взлетели, но молчат.

1957

Илья Эренбург Ilya Ehrenburg

It was a quite day like that of every Fall.
I could have written or not written:
Nobody, now, will care to find their way into my heart,
and the quietest of quiet, and the smoothest of peace.
The trees are naked and black
On this my eyes, on that window,
Just like my attempts at deciphering a formula,
yet it’s all been deciphered long ago.
And then with a scared gust of wind,
the dead leaves flew up,
already trampled over, profaned,
but still, completely pure — like love.
Big, yellow and red,
and even with a happy green,
they didn’t finish living, didn’t survive,
and now they’re flying before me.
But is it possible to be so clean?
And not a word out of place.
They live, but they aren’t written,
They flew up, but they are silent.

Translated from the Russian by Alex Malina