О погонах в армии и на форменной одежде.

Сегодня мы часто встречаем военнослужащих, а также работников других министерств и ведомств на форменной одежде которых красуются погоны и звезды. Но так было не всегда.

Изначально у армейских погон было чисто утилитарное назначение. Они не давали сползти портупее или патронной сумке. Долгое время погоны носили лишь солдаты. Офицеры же не носили сумки и портупеи, поэтому и погон у них не было. Как знаки различия погоны в армии начали использоваться в 1762 году. Спустя 20 с небольшим лет на наплечные погоны добавили вышитые звёзды. Впервые звезды появились в армии после Великой французской революции в конце XVIII века. Они украшали головные уборы, эполеты, шарфы и мундиры высшего французского офицерского состава. Форма оказалась настолько удачной и красивой, что Николай I, в ходе военных реформ, ввел нечто похожее и в российской армии. Звезды на эполетах также могли носить лишь обер-офицеры, штаб-офицеры и генералы. Но различать офицеров по званию(звездам) начали только в 1854 году.

Так почему именно звезда? В Древней Греции звезда символизировалась с богом войны Аресом. По легендам, Арес родился в цветке лилии, которая изображалась, как пятиконечная звезда. Похожее отношение к пятиконечной звезде было у друидов Галлии, Британии и Ирландии. Там пентаграмма являлась защитным символом от злых духов. Символ носили в качестве оберега на одежде, а также чертили на дверях и окнах жилища. Даже сегодня звезду можно заметить на многих готических постройках.

Французы, как и греки, а потом и римляне, отождествляли звезду с Аресом, а ведь лилия, до кучи, еще была и символом Франции. Таким образом, французские генералы были словно под защитой бога войны.

Русским императорам эта идея очень понравилась, так звезда перекочевала и к нам.

Февральская революция 1917 года.

Февральская революция 1917 года в России является типичным государственным переворотом, осуществлённым в результате заговора элиты. Более того, это была не революция, а дворцовый заговор. Ярким примером чего является факт того, что двоюродный брат Николая II Великий князь Кирилл Владимирович накануне отречения своего двоюродного брата от престола, демонстративно надел красный бант, показывая тем самым, что перешел на сторону «революции». Накануне отречения Николая II, Великий князь Михаил младший брат Николая II, Великий князь Павел Александрович дядя Николая II, а также упомянутый выше Великий князь Кирилл Владимирович подписали «Манифест о полной Конституции русскому народу». Более того, они осуществляли моральное давление на Николая II чтобы он подписал манифест. Февральская революция не была ни мирной, ни бескровной. В ночь с 27 на 28 февраля 1917 года в Петрограде было устроено форменное избиение полицейских — их убивали всеми возможными способами везде, где только могли найти. Причем накануне этого в городе были развешаны списки полицейских с указанием их домашних адресов. Кто имел доступ к полицейской базе данных, мог составить списки, отпечатать их и развешать по городу так, чтобы на отпечатанном листе были только ближайшие адреса? Только тот, кто имел доступ к этим данным.

Полицейских убивали под предлогом того, что они разместили на крышах и чердаках домов пулемёты и днюем хотели расстрелять демонстрацию революционно настроенных граждан. Именно поэтому так важно было убить полицейских ночью — надо было не допустить расстрела людей днём. Но полицейских убили, а пулемёты так нигде и не обнаружили, но это не помешало появлению «героев», которые «ходили в атаку на полицейские пулемёты».

Сразу после того, как 2 марта 1917 года Николай II отрёкся от престола в стране, к убийствам полицейских добавилась кровавая бойня офицеров. Но ещё накануне были убиты главный командир Кронштадтского порта адмирал Роберт Николаевич Вирен и начальник штаба Кронштадтского порта контр-адмирал Александр Григорьевич Бутаков 3 марта 1917 года был убит начальник 2-й бригады линкоров контр-адмирал Аркадий Константинович Небольсин. А 4марта 1917 года был убит командующий Балтийским флотом адмирал Адриан Иванович Непенин.

Было убито множество менее высокопоставленных офицеров, как морских, так и армейских. Точное количество убитых офицеров неизвестно. Разные источники дают разные цифры. Количество погибших колеблется от 78 человек до 2 000. В определенной степени доказанным является то, что в Петрограде погибло около 300 и было ранено примерно 1 100 офицеров. Имеются данные, что убийства офицеров осуществлялись согласно заранее составленным спискам, а руководили этими убийствами некие «тёмные личности», (неустановленные стрелки ).Признанные лидеры так называемой революции и простые «революционеры» в этом замечены не были. Более того, имеется немало фактов, свидетельствующих о том, что проявившиеся к тому времени революционные лидеры, убеждённые противники царизма, особенно матросы-каторжане, понимая вред для дела самосуда и убийства офицеров, в первую очередь принимали меры именно для предотвращения этих актов.

А вот Временное правительство действовало по-другому. Так, 27 февраля 1917 года унтер-офицер в учебной команде запасного батальона лейб-гвардии Волынского полка Тимофей Иванович Кирпичников, получивший от солдат весьма говорящее прозвище «Мордобой», выстрелом в спину убил начальника учебной команды, раненного на фронте штабс-капитана Ивана Степановича Лашкевича. С этого убийства начались беспорядки в учебной команде Волынского полка.

Временное правительство чествовало Кирпичникова как «первого солдата, поднявшего оружие против царского строя». Он был произведён в подпрапорщики. Затем его от Волынского полка избрали в состав Петроградского совета. Более того, приказом по Петроградскому военному округу №120 от 01 апреля 1917 года командующий округом генерал Л.Г. Корнилов наградил старшего унтер-офицера Т. Кирпичникова Георгиевским крестом 4-й степени «за то, что 27 февраля, став во главе учебной команды батальона, первым начал борьбу за свободу народа и создание Нового Строя, и несмотря на ружейный и пулемётный огонь в районе казарм 6-го запасного Сапёрного батальона и Литейного моста, примером личной храбрости увлёк за собой солдат своего батальона и захватил пулемёты у полиции». Явное искажение фактов и формирование «образа героев».

Эти убийства, организованные пробританским Временным правительством были направлены на деморализацию офицерского корпус армии и флота, а также полицию, что нанесло колоссальный ущерб обороноспособности и внутренней безопасности страны, которая в это время вела войну с Германией. И именно эти убийства в ходе Февральской революции включили в повестку дня отмену погон в армии и флоте.

Другой «герой революции» подпоручиком Г. Астахов стал так именоваться Временным правительством после того, как Т. Кирпичников убил офицера. А оставшиеся без командира солдаты Волынского полка толпой повалили на улицы Петрограда митинговать. Прапорщик Г. Астахов, совсем недавно ставший офицером, с криком «Братцы, я с вами!» бегом присоединился к толпе революционных солдат. При этом прапорщик для собственной безопасности переоделся в солдатскую шинель. За столь «героический» поступок Временное правительство не только присвоило Г. Астахову очередное офицерское звание, но развернуло настоящую пропагандистскую кампанию по его прославлению. Про «героический поступок» Г. Астахова писали газеты. И более того, была выпущена целая серия различных почтовых открыток, прославляющих «подвиг» Г. Астахова. Вот некоторые открытки из этой серии:

Лозунг «Братцы, я с вами!» стал в то время символом отказа офицера от ношения погон. Временное правительство вело активную пропагандистскую кампанию, что «офицер, который поддерживает народ, не должен носить погоны».

Большую роль в создании негативного восприятия населением погон играли комиссары Временного правительства. Так, поручик Владимир Бенедиктович Станкевич в мае 1917 года стал начальником кабинета военного министра А.Ф. Керенского. С этого поста, в июне 1917 года, он был назначен комиссаром при командующем Северным фронтом. В армии комиссар Временного правительства демонстративно не носил погоны и ходил в кожаной куртке.

Комиссар Временного правительства при главнокомандующем войсками Северного фронта, поручик В.Б. Станкевич. (Август 1917 года)

Несколько иначе, чем в армии, дело с погонами обстояло во флоте.

С первого же дня Февральской революции солдаты и матросы массово снимали с себя погоны и требовали того же от офицеров. Часто погоны с офицеров просто срывались или срезались, а если офицер оказывал сопротивление, то его просто убивали. Все это творилось под предводительством неких «темных личностей», которые своими революционными речами побуждали солдат и матросов к противоправным действиям. Именно при их участии создавались революционные комитеты в воинских частях, которые целенаправленно направляли буйство солдатской и матросской массы против всех символов, которые олицетворяли государство, особенно против погон в армии и флоте, поскольку это позволяло расколоть армию и флот на два враждующих лагеря: солдат и офицеров. А этот раскол делал армию и флот недееспособными.

Несмотря на бушевавшую в стране революционную стихию, у государства был потенциал быстро и эффективно подавить все разрушительные для государства процессы: в армии и флоте было достаточно солдат/матросов и офицеров, которые могли бы навести порядок в стране, и последующая Гражданская война показала насколько большим был этот потенциал. Для России же стало трагедией, что в этой Гражданской войне твердые государственники оказались разделенными на два враждебных лагеря — белых и красных. Гражданскую войну можно было не допустить, если бы революционная стихия была задушена в зародыше, но, чтобы солдаты и офицеры сделали это, армией и флотом нужно было управлять в этом направлении.

Однако, Временное правительство вместо того, чтобы положить конец этой убийственной для государства политике, сначала «не видела» этого процесса, предоставив офицерам самим решать эту проблему. А когда офицеры-государственники оказались «загнаны в угол», Временное правительство активно включилось в процесс «разпогонивания», попутно разрушая и армию/флот и государство.

Особенно активным процесс «распогонивания» протекал во флоте, и особенно на Балтийском флоте, поскольку, в силу своей близости к столице государства, именно он оказался в самой гуще революционных событий. «Распогонивание» флота имело свою специфику, которая отличала его от армии. Армия традиционно была идеологически прогосударственной, а вот во флоте было сильно англофильство. Поэтому в процессе «распогонивания» сплелись как собственно революционная стихия, так и англофильство значительной части флотского офицерства, особенно высшего — англофилы стремились сделать российскую флотскую форму похожей на форму флота Великобритании, в которой отсутствовали погоны, а звания определялись галунами на рукавах.

В преддверии 01 мая 1917 года, которое по старому стилю приходилось на 18 апреля, «революционный командующий» Балтийским флотом вице-адмирал A.C. Максимов 15 апреля 1917 года издал приказ №125, о котором он сообщил в Морской Генеральный штаб, помощнику морского министра и в штаб Северного фронта: «Ввиду настойчиво выраженного стремления подчиненных мне команд флота снять внешние отличия формы, напоминающей старый строй, мною отдан следующий приказ: 15 апреля 1917 года, №125. Ввиду того, что форма воинских чинов напоминает по наружности старый режим, предлагаю во всех подчиненных мне воинских частях теперь же снять погоны и заменить их нарукавным отличием, образец которых будет объявлен дополнительно».

Командующий Балтийским флотом вице-адмирал A.C. Максимов. На кителе адмирала нет никаких знаков различия, позволяющих определить ранг офицера, присутствует только орден и революционный красный бант. (Апрель 1917 года)

На флоте объявление приказа повлекло новые эксцессы. Меньшинство офицеров приняло приказ и сняло погоны, но большинство офицеров почувствовали себя оскорблёнными, поскольку без погон они в своих собственных глазах выглядели курьерами Морского министерства, которые не имели никаких знаков различия на своих кителях. Кроме того, приказ командующего Балтийским флотом, по сути, был незаконным — вице-адмирал А.С. Максимов превысил свои полномочия, поскольку вопрос об изменении формы одежды относился к компетенции Военного министра, в частности, и Временного правительства, вообще.

Зато для сторонников «распогонивания» офицеров приказ стал правовой основой их действий. Более того, делалось все чтобы на военно-морских базах и на кораблях матросы узнавали о приказе раньше, чем офицеры. В этой ситуации того, кто не снял погоны, ультра-революционер расценивали как контрреволюционеров, к тому же нарушающих приказ. Имея формальную поддержку в виде приказа командующего флотом, революционная толпа с ещё большим энтузиазмом и уже на «вроде бы законных» основаниях приступила к решению задачи «разпогонивания». Любой офицер мог оказаться объектом неожиданной атаки «революционной» группы нижних чинов, срывавших погоны прямо на улицах. Погоны силой срезали даже с матросов и офицеров, прибывавших в города и на базы с судов, на которые приказ ещё не поступил из-за ледохода. Более того, от матросского «распогонивания» пострадали и офицеры армии, к которым этот приказ вообще не имел отношения.

Очевидец этих событий в Гельсингфорсе И.И. Ренгартен записал в свой дневник: «Командующий флотом и комендант крепости издали приказы, и это было приведено в исполнение… Но и при этом сделали уличный беспорядок: улицы Гельсингфорса полны груд матросских и солдатских погон — они снимают их с себя и друг с друга и бросают на мостовую. Со встречных офицеров, еще не знавших о приказе, тоже снимали погоны — вообще, это было явное желание унизить… живущий здесь отставной генерал пришел в свою комнату (он носит штатское) и увидел: с кителя содраны погоны, пуговицы и Георгиевский крест, и все это брошено на пол… Явное желание оскорбить».

16 апреля 1917 года вице-адмирал А.С. Максимов издал приказ №126 по Балтийскому флоту, который гласил: «Впредь до выработки общей для всего флота формы одежды предлагаю:

1. Офицерам иметь нарукавные отличия по прилагаемому чертежу.

2. Кокарды временно закрасить в красный цвет до тех пор, пока не будут выработаны фуражки нового образца с новыми эмблемами.

3. Шарф отменить.

4. Пуговицы с орлами, по мере возможности, заменить пуговицами с якорем.

5. На оружии уничтожить вензеля».

К приказу прилагалась таблица нарукавных знаков различия: галуны, количество и ширина которых соответствовали званию офицерских чинов флота и морского ведомства.

Временное правительство вместо того, чтобы урезонить «зарвавшегося» адмирала, превысившего свои полномочия, поддержало его и в тот же день, 16 апреля 1917 года, Военный и Морской министр А.И. Гучков тоже отдал приказ, согласно которому все виды погон в военно-морском флоте изымались из употребления «в соответствии с формой одежды, установленной во флотах всех свободных стран».

Но перейти на новую форму одежды в короткие сроки просто не представлялось возможным — у подавляющего большинства офицеров просто не было денег на то, чтобы привести форму в предписанное состояние. Эту невозможность перехода на новую форму усугубляло то обстоятельство, что на разных флотах было разное видение того, какой должна быть эта новая форма, и это видение реализовывалось в приказах, решениях, резолюциях, а офицеры, как могли, старались исполнить эти разнообразные предписания. В результате этого, большинство офицеров оказались вовсе без формы и были вынуждены из наличных средств комбинировать старую и новую форму. Но, что более важно —матросам отмену погон «революционные гонцы» преподносили как полное уничтожение «служебного старшинства» на флоте.

Предписанное изменение формы не успокоило революционную стихию, поскольку сохраняло единообразие, и потому в знак революционности во флоте появилась мода использовать элементы гражданской одежды, в частности разного рода шляпы, вместо бескозырок. Сама форма массово подвергалась индивидуальной модернизации: в матросскую моду вошли брюки-клёш неимоверной ширины, многие расшивали разнообразными способами брюки разноцветными перламутровыми пуговицами и т.д. и т.п.

Но установленная приказами форма не удовлетворила и англофилов, которые ещё до революции предлагали провести изменения в российской морской форме на предмет приближения ее вида к английской. В частности, офицеры были недовольны тем, что размер и количество галунов отличается от «классического» британского образца, приём в унизительную для русских сторону: русские капитаны 1-го ранга, например, получали форму, подобную английским капитанам 2-го ранга. Зазвучали требования точнее копировать форму Великобритании. Так, например, капитан 2-го ранга В.И. Руднев писал: «Что проще, взять английскую систему, она международная и совершенно определенная. … А главное, не мудрствуя лукаво, взять все от англичан, право у них форма мудрая».

Как бы то ни было, но действия Временного правительства по поддержке «распогонивания» на Балтийском флоте привели к полной анархии во флоте: на всех флотах вопрос введения новой формы решался произвольно, на основе сложившейся революционной обстановки, поэтому было дикое разнообразие вариантов формы, которые использовали матросы и офицеры. Обычным делом стало использование различных элементов штатской одежды.

Дело зашло так далеко, что даже революционный Центрофлот 4 сентября 1917 года был вынужден принять резолюцию, в которой указывалась необходимость наведения порядка в ношении формы. Эта резолюция была опубликована затем в приказе по морскому ведомству, и в ней, в частности, сказано: «За последнее время на улицах и других публичных местах наблюдается среди чинов флота полнейший маскарад с произвольным ношением формы, нередко доходящей до фантастических одеяний, в которых иногда трудно определить, матрос ли это, полуштатский или полусолдат».

Но навести порядок было уже невозможно, — кто исполнил бы распоряжение Центровала одеваться по форме, если даже сам председатель Центробалта П.Е. Дыбенко вместо форменного бушлата носил серую куртку, а вместо бескозырки — мягкую широкополую шляпу.

Анархия в форме стала проявлением полного уничтожения субординации между матросами и офицерами. Элементы субординации которые ещн где-то оставались поддерживались исключительно по инерции и на основе иерархичности исполнительских функций на службе.

Уже к осени 1917 года в армии убийство офицера за его отказ снять погоны стало отнюдь не единичным явлением. Ситуация сложилась столь критическая, что отмена Советским правительством погон в армии и флоте являлась по своей сути формой защиты офицерского корпуса от его истребления. РККА вынуждена была перейти на суррогат воинских знаков отличия петлицы и нарукавные нашивки до тех пор, пока в стране не изменится общественное мнение в отношении погон, пока не будет изжито мнение, внедренное в общество мощной пропагандистской кампанией Временного правительства.

На весну 1914 года русский офицерский корпус насчитывал около 44 тыс. человек в т.ч. 1,6 тыс. — Отдельного корпуса пограничной стражи и 1 тыс. — Отдельного корпуса жандармов, а также несколько сот офицеров, занимавших должности по гражданскому ведомству). Дворяне составляли 53,6%, почѐтные граждане — 13,6%, выходцы из духовенства — 3,6%, из купечества — 3,5%, из податных сословий — 25,7%.

По имеющимся данным, после Октябрьской революции офицерский корпус разделился на три части: одни вступили/были призваны в Белую армию, другие — в Красную, а третьи постарались уклониться от участия в этой войне.

Количественные оценки участия офицеров в Белой и Красной армиях разнятся у разных исследователей, но в целом речь может идти о том, что в Красной армии было несколько менее 100 тысяч бывших офицеров, а в Белой армии 110–130 тысяч бывших царских офицеров. Ещё не менее 27 тысяч бывших царских офицеров вступили в национальные армии различных государств, которые после революции в большом количестве образовались на территории Российской Империи.

Однако есть и другой весьма значимый показатель того, как разделился царский офицерский корпус после революции. Так, например, кадровый состав казачьего офицерства почти в полном составе был в антисоветских вооружённых формированиях. А вот офицеры Генерального штаба, особенно Главного артиллерийского управления и Главного разведывательного управления, почти в полном составе вступили в Красную армию.

А вообще в Красной армии было не менее 2,5 тысяч бывших генералов и штаб-офицеров т.е. полковников и подполковников.

Таким образом, в обстановке той истерии которую развязало Временное правительство по уничтожению офицеров для их спасения и формирования Красной армии большевики были вынуждены отменить погоны. 16 декабря 1917 года погоны были отменены. На смену им пришли нарукавные нашивки.

Восстановление погон. 1943 год.

Имеющаяся в Красной армии система званий и знаков различия была ни информативной, ни удобной. И у же к началу Отечественной войны велись разговоры о новой форме одежды. О введении погон и новой формы Главный маршал авиации А. Е. Голованов написал: «Хочу здесь остановиться на одном событии 1943 года – введении погон. Разговоры о новой форме уже были. Я знал, что Андрей Васильевич Хрулёв имел задание дать образцы такой военной формы, которая была бы красива, внушала уважение и в то же время была проста, удобна в носке и не доставляла много хлопот при её надевании. Когда различные образцы были готовы, их привезли в Кремль, и на некоторое время кабинет Сталина превратился в выставочный зал различных сшитых по указанию модельеров образцов обмундирования. Чего тут только не было, вплоть до мундиров с эполётами времён 18 века.

Сталин внимательно рассматривал представленные образцы и покачивал головой – то ли от удивления, то ли от недоумения. В конце концов, он спросил:

— А нет ли здесь формы русской армии, которую носили простые русские офицеры?

Оказалось, что такая форма имеется, но находится она где-то в сторонке, поэтому и неприметна. Когда эту форму представили, то оказалась она весьма скромной: китель с погонами и брюки навыпуск – повседневная; гимнастёрка с защитного цвета с погонами и брюки в сапоги – полевая. Парадная форма — такая же, но расшитая золотом.

Когда Сталин попросил рассказать, сколько лет этой форме, какие изменения она претерпела, то оказалось, что усовершенствовалась эта форма многие и многие годы. Как пример, было указано на то, что на кителе раньше было шесть пуговиц, а стало пять, чтобы быстрее можно было его застегнуть, но прошли десятилетия, прежде чем большинство признало, что китель с пятью пуговицами удобнее, чем с шестью, и такой китель был окончательно введён в армии.

— А сколько же времени усовершенствовалась вообще форма в русской армии? – спросил Сталин работников тыла.

— Форма в русской армии усовершенствовалась в течение всего времени её существования, — последовал ответ.

— А остальная форма, представленная здесь?

— Всё, что здесь представлено, — новое, только что созданное.

— Зачем же мы будем вводить ещё не испытанное, когда здесь есть уже проверенное? – сказал Сталин. Затем Сталин позвонил Калинину, попросил его зайти, и между ними состоялся любопытный разговор:

— Вот, товарищ Калинин, Хрулев предлагает нам восстановить старый режим.

Калинин, не торопясь, посмотрел на образцы и сказал:

— Видите ли, старый режим помним мы с вами, а молодежь его не помнит. А если эта форма нравится молодежи и может принести пользу в войне с фашизмом, то эту форму следует принять.

Калинин вновь повторил, что он не за старый режим, а за ту пользу, которую новая форма может принести в борьбе с врагом. Вероятно настойчивость офицеров и поддержка Калинина возымела свое действие, и решение о введении погон было принято.