Старый новый дом

Он стоял на отшибе, на углу, вблизи дач, не в самой деревне. Рядом с речкой и лесом. И потому местные не считали его своим, а дачники игнорили, из зависти, возможно. Ведь был он хорош собой - имел три этажа и арочные окна…

Строил его врач в конце восьмидесятых. Приехали они с женой из Й…, одной из африканских стран, модно тогда было специалистам по заграницам денежки зарабатывать. Вот и заработали. Оставили в Союзе детей, дочке 18, взрослая уже, а сыночке всего двенадцатый шел… Оставили на бабок-дедок, индифферентных ко всему. Ко внукам в том числе. И уехали, как говорили тогда – погнались за длинным рублем…Ох и тяжел этот длинный рубль оказался… Случилась там война, переворот и прочие радости страны «третьего мира»… Узнали они, что такое бомбежка и уличные бои. Глава семьи, как врач, в госпитале был от внешнего мира отрезан, а жену под бомбами эвакуировали в Союз. Несколько дней она ничего не знала о муже, - жив ли… Но он вернулся, живой-здоровый и с денежками… А вот у нее со здоровьем с того времени не очень заладилось.

Построили они на радостях дом. Долго строили. Сын жениться успел. А дочь и вовсе в далекие края уехала… А Дом стоял - большой, красивый с арочными окнами и парадным в розовом граните. Как там, в далекой южной стране…

Выстроить то выстроили. Но тут Союз взял и кончился. А полы еще только в стяжке. Стены едва побелили, а все денежки на книжке превратились в пыль. Продали квартиру, все в дом ухнули… Что дальше?.. Закрыли полы черной пленкой. Сверху ковры постелили, да как-то так…

Дом помнил, как Хозяин с Хозяйкой вселились. И не беда, что сделано все наполовину, он терпел… Хозяйка была так хороша, так аристократична – под стать Дому. Старалась, как могла: вазочки всякие расставила, а там, прямо на грубо беленные стены, картинки повесила… Мило так, уютно... Время шло, Дом был счастлив. Пусть все не так, как виделось, но по двору ходила маленькая черноволосая женщина с синими, как небо после грозы, глазами. Она поливала розы и своими маленькими ручками гладила Дом и говорила: - Ничего, потерпи, все сделаем!

И он терпел.

Но однажды Хозяйка заболела, аукнулись война и бомбежки. Дом вначале и не понял, насколько все серьезно. Но прекрасные синие глаза больше ничего не видели. Она ходила по памяти, а Дом ей помогал. Старался вовремя табуреточку убрать или складочку на коврике разгладить, чтоб не споткнулась ненароком…А потом и вовсе слегла… Хозяин трепетно за женой ухаживал и все себя корил – врач, а не разглядел, не заметил, запустил… А одним знойным июльским днем Хозяйку привезли в большом ящике, холодную и безучастную…

Дом замер, он знал, что такое смерть. Но тут она впервые подошла так близко, окутала холодным покрывалом большие солнечные комнаты… Он не знал, что делать, если бы он мог плакать, если бы он мог…

И грянул гром! Такой грозы давно не бывало! Ветер, пыль, молнии и дождь – все перемешалось… Погас свет и Хозяин, сидящий у тела жены, заплакал. Июльская жара немилосердна, а кондиционер не работает. Но Дом сделал последнее, что он мог сделать для Нее. Июльская духота словно отступила, молнии погасли, гром затих, а комнату наполнила звенящая прохлада… Хозяин поежился, накинул пиджак и зажег свечи…

А потом все изменилось.

Хозяин запил и начал потихоньку разорять Дом. Словно мстил ему за что-то. Дом терпел. Он словно уснул и ничего не чувствовал. А потом Хозин нашел другую женщину. Привел.

«Нет, не то!» - подумал Дом и подставил порожек под ноги женщине. Та споткнулась, чертыхнулась и все поняла. - Не боись! - сказала она ему, - Я здесь жить не буду, у меня свой Дом, такой же ревнивый!

И ушла.

«А она ничего так…» - запоздало подумал Дом.

И с тех пор дом опустел.

Потом на его чердаке поселился одинокий Сыч. Дом был рад, ведь они чем-то похожи… Да и было с кем поговорить холодными зимними ночами, когда ветер свистел в выбитом окне, гуляя в пустых огромных комнатах.

Однажды все изменилось. В доме появились квартиранты. Они сменяли друг друга, их лица мелькали, сливались в сплошную серую ленту. Все были поразительно одинаковы в желании изгадить, унизить дом! Одни размашисто белили потолки, роняя капли извести на дубовые двери… Капли превращались в потеки и застывали, с пролетарской ненавистью вгрызаясь в темное дерево… Другие поставили буржуйку и зачернили побеленные предшественниками потолки. Третьи позволили детишкам разрисовать стены, четвертые превратили летнюю кухню в курятник, а потом в мусорник… А после и вовсе Хозяин позволил пустить во двор и в дом соседскую козу. Та съела всю зелень, что еще подавала признаки жизни, загадила двор и обосновалась в больших солнечных комнатах Дома…

«За что?»,- плакал Дом. Да, он теперь мог плакать. Сквозь его стены проросла лиана и дождь мелкими каплями протекал внутрь…

«Умираю…», - думал Дом, - Больше не могу, не выдержу!»

И толстые, как ветви лианы, трещины пошли по его стенам…

«Ну почему!? За что?», - кричал и плакал в темноту большой несчастный старый новый Дом… И его беззвучный крик пронзал ночную мглу, напугал старого Сыча, согнал с деревьев ворон, а река пошла рябью, словно мурашками…

А в это время в городе маленькая черноволосая женщина проснулась от непонятной тревоги. Встала, подошла к окну. Там было совершенно темно и непривычно тихо. Постояла немного у окна, потом легла, хотя сон еще долго не шел…

А утром она сказала мужу – Едем!

И вот июльским утром открылись ворота и зашел сын Хозяина. Огляделся, печально вздохнул… Следом за ним вошла… Нет! Не может быть! Хозяйка!?

Дом содрогнулся, протер свои подслеповатые окна-глаза… Нет, не она… Но как похожа! Маленькая черноволосая женщина, а глаза зеленые, как ряска на реке…

Не она… Но ведь правду говорят: сын всегда выбирает жену, похожую на маму… Но аристократизма того нет и тонкости… Дом разочарованно фыркнул и подставил колючку в косяке двери, на который оперлась Новая Хозяйка.

- Ой! – сказала она и облизнула палец. А потом прижалась щекой к многострадальной стене Дома и прошептала: - «Да, я не она! Но я тебя УСЛЫШАЛА! И теперь все будет хорошо, ПОВЕРЬ!»

И он ПОВЕРИЛ…