Выдавил

Мир как-то уж сильно быстро изменился. Ещё вчера я выходил на улицу спокойно, а сегодня... Да, меня троллил этот чертов Ковид, но я не боялся выходить из дома. А главное, я не боялся, когда на улицу выходила жена.

– Что-то случилось? – спросил меня один человек, к которому я обращался крайне редко. Я рассказал ему то, от чего настроение поднимается только в конце — когда ты почти в шоке. Но не в начале.

– Сегодня воскресенье. Единственный день, когда я вне дела. Детей отправил к теще за город. Мы там сделали охраняемый городок на двадцать домов. Организоваться в таком числе не сложно. Сложно, когда в городе пять миллионов, среди которых каждый тысячный потенциальный убийца, и он заслан сюда специально.

Все началось недавно. Многотысячная толпа беженцев скопилась у польской границы. Сначала я не обратил внимание на это, а потом как прошибло. Откуда в Беларуси курды? Да ещё и те, кто участвовал в иракской войне… потенциальные убийцы. И холода... вот-вот. Они ведь их заставят взять левее…

Только не спрашивайте, что находится левее Беларуси.

И вот я сижу в квартире один. Жена выбежала в магазин, а меня как заморозило. Я сижу на уголке кровати с прямой спиной словно ребёнок за партой. Со стороны посмотришь — сидит в оцепенении.

Уже как месяц курды таки взяли город и почти сразу растворились в нем. Но вы поймите: это не просто беженцы. Какая-то тварь дала им оружие.

И началось…

Замысел, конечно, иезуитский. Те, кто это сделали, понимали: танки сюда не запустишь, бомбить Киев тем более… Только предки Орды были способности на такое. Коварство и дерзость — их почерк. Они просто притащили пару тысяч беженцев к польской границе, а потом незаметно повернули их левее.

Говорят, там топь и непроходимые болота. Это правда. Но это для танков — для танков и регулярной армии там топь. Её даже Суворов бы не одолел. Но для маленьких групп бывших боевиков, воевавших в иракской войне, топь вполне проходима.

Кто-то недавно сказал, что недавно два каких-то ублюдка, возникших из ниоткуда прямо у гастронома, напали на жену моего соседа. А на улице тишина, будто все вымерли. Ни полиции, ни отрядов самообороны, ни души.

Против этой силы нельзя ничего сделать. Они стреляют и насилуют вылазками. Как невидимки. Убивают и тут же прячутся. Так погибла жена моего соседа. Когда я узнал об этом, пот прошиб. А сейчас моя… в магазин выбежала… И я сижу, как замороженный, положив руки на колени и смотрю в окно, за которым темно и безлюдно.

Вы спросите: почему же не я пошёл за продуктами, а послал свою жену? Хороший вопрос. Я выпустил её потому, что в это самое время убивал её.

Я довольно известный человек в своей стране, вы меня все хорошо знаете. Но кто из вас хотел бы знать, что я делаю это со своей женой каждый раз, когда она выходит из квартиры? Я не могу об этом сказать никому. На меня все смотрят не просто как на самого главного в моей корпорации. На меня смотрят как на Бога. Я не раз спасал их и для большинства всегда находил слова, запуская в их звучании силу особую. И они благодарны. Но они не знают, какой ценой я это делаю: я каждый день кого-то убиваю. Сейчас — жену.

Дочь я убил давно. Была такая история. Я тогда не был женат. Но кто знает, на каком повороте своей судьбы, ты создаешь то, что делает тебя уязвимыми? «Я её люблю», – говоришь ты про себя. «Я без неё не могу», – добавляешь и вдруг осознаёшь: «попал».

Теперь ты создал внутри себя нечто, чтобы теперь бояться это потерять, словно боишься потерять ребёнка. Мы все так живем — создаем важности.

Однажды ты встречаешь кого-то, а потом он становится частью тебя. Как вторая рука. Вроде человек отдельный, но ты так слился с ним, что когда он даже на час пропадает, чувствуешь себя не в своей тарелке. А тут такое… в магазин…

Я уже умел убивать своих фантомов. Фантом жены не был первым. Но я знал, что только после каждой такой акции, я мог быть трезвым сознанием. И только в таком состоянии я мог отдавать разумные распоряжения и находить проходы. Люди ведь ждут сейчас не слов успокоения. Они ждут указная, которое подсвечено СВЕРХУ. Но как ты такое сделаешь, находясь в страхе за жену, ребёнка или за ещё что-то, за что хватаешься как за юбку мамы.

Поэтому я это делаю. Тихо, не афишируя. Со стороны кажется, что я люблю в одиночестве сидеть и смотреть на Луну.

Но я не знал, что все будет так сложно. Что этот фантом окажется таким сильным. Он сковывал и заставлял меня терять себя. И это учитывая, что я знал, как его обрабатывать.

Жена или дочь, бизнес или твой пёс — что угодно, на что ты зацеплен, как рыба на крючок — всё это захватывают твоё сознание. Они — фантомы. И именно с этого момента страх окутывает тебя. Мы не теряем близких, детей, родителей, бизнеса или капитал. Мы теряем их фантомов.

Если бы реальность (ваша любимая пассия, ваш достаток, статус, беззаботное спокойствие или приятные путешествия) не имела своего дубликата, хранящегося в сознании — это был бы рай. Мы теряем не близких и не ценности, а их фантомы. В этом вся «картина маслом» (в простонародье называется пиздец).

Одна мысль о потере… будто виртуальный шлем, незамеченно надетый на твою голову, вводит тебя в новую реальность: ад. И все меняется вмиг. Вы сами можете вспомнить, как кто-то из ваших близких не приходил домой, а ожидание уже идёт к полуночи.

Так работает фантом жены, ребёнка, «дома с бассейном», власти или чего угодно, на что ты уже подцеплен. Он вживлён в твоё сознание словно клапан на сердце.

Но на рентгене его не обнаружишь. Это гадость энергетическая — сгусток на теле души. Банда ублюдков и жена — все это живет внутри меня, а не снаружи. Реальный пёс и его фантом в моем сознании соединены неким радио-сигналом. Так что, моя жена и мои отморозки — вещи реальные и осязаемые в отличие от их фантомов, о которых в общем-то мало кто знает.

А я знаю. И я знаю метод, как управлять ими. Я про фантомы. Я давно уже не был придурком, стреляющим по белогвардейцам, чтобы спасти Чапаева, переплывающего на экране телевизора реку Урал.

Не первый раз я «отпускал ребёнка в опасное место» — убивал его. Но сейчас я сидел на кровати и стонал, чуть ли не корчась от боли. В сознании простреливала мысль, она била прямо в мозг, как выстрел из гаубицы: «К ней сейчас пристают три молодчика, двое их них сзади держат ее…».

Удар по мозгам такой мыслью можно сравнить только с атомным взрывом. Вспышка, и тебя накрывает ужасом. Как одеялом — с головой. А ещё через секунду ты в конвульсиях — в панике, которая не отпускает. Все тело корёжится, как под током. Ты начинаешь бегать по комнате, набирать телефон, судорожно тыкать по его кнопкам, выбегать на улицу, вглядываясь вдаль в надежде, что увидишь родной силуэт.

И это при том что я знаю метод! Я знаю, что делать!

Я уже не одного фантома грохнул. Я грохнул фантом дочери, черт подери! Но этот… он был какой-то очень сильный. Он не поддавался: я так и не мог разрешить себе, чтобы ее убили или надругались над ней. Одна мысль об этом…

Ее фантом не отпускал меня: «маленькая, красивая… картинка жены дергалась в моей голове, вся извиваясь под тяжестью тел молодчиков».

Я продолжал сидеть на краю койки. В комнате тикали часы. Я потушил свет и через окно виднелась Луна. «Она уже должна была давно прийти, — кусал я губы. — Наверное, забежала на почту. Она что-то говорила про это, когда уходила». Внутренний диалог не отпускал.

Я вспоминал приём, запускал его, но всё без результата. «Черт, – что происходит»? – не находил я себе места. – Делай! – говорил кто-то внутри, – Просто делай и держи СВ.

Я вспоминал своего инструктора и его указание.

– Однажды будет совсем плохо! — сказал он. — У тебя не будет получаться. Помни, если это произойдёт, значит, ты попал в ловушку.

Ловушкой он называл желание избавиться от неприятного состояния, вызываемого образом в сознании — какой-то сценарной, двигающейся умственной картинки.

– А надо хотеть этого, – сказал он очень тихо, почти шёпотом, желая показать что-то, что я еле улавливал.

Его слова не сразу «заходили».

– Как это — хотеть? – удивлённо воскликнул я. – Хотеть, чтобы эта боль продолжалась? Чтоб этот ужас длился? – не выдержал я и вскочил со стула.

– Именно, – ответил он. – Именно, — повторил он. — Ты не бежишь от этого, а идёшь внутрь него.

Много лет уже прошло с тех пор, как он тренировал меня. Но каждый раз, когда фантом захватывал, я все равно оказывался в этой самой ловушке: делаю приём, чтобы избавиться от ужаса и этой пронзительно-кислой энергии, живущей где-то в районе солнечного сплетения.

– Помни, – снова всплывают его слова, — избежать этой ловушки невозможно. Ты будешь думать, что делаешь всё правильно, не отдавая себе отчёт, что ты хочешь… хочешь избавиться… хочешь избавиться от боли.

– И что делать?

– Осознать, на чём держится фантом.

– И на чём он держится?

– На твоём согласии с тем, что это возможно.

– О чём ты! – чуть ли не кричу я.

– Не знаю… твою жену, твою адвокатскую лицензию, репутацию, дом, бизнес. Твоя цель — не ликвидация твоего неприятного состояния от потери, а поиск того, с чем ты согласился и поэтому сделал это своей реальностью.

Я замер.

– Найди то, на чем держится фантом, а не пытайся убрать психическую боль.

– И что тогда?

– Тогда ты свободен. Свобода — это отсутствие связок с фантомами, а не отсутствие связей с их проекциями. При этом желательно не забыть, что все эти жёны, машины, дети — это твоя реальность. Из-за всего этого мы существуем.

– Это как?

– Жена, твои чада, твой пёс, коллекция картин, твоё дело — это всё игровые площадки. Зашёл на время и вышел. Поиграл и хватит. А не так, как у всех: «Серёжа, домой», — и ты сразу в слёзы: «Мама, ну ещё немножко, пожалуйста», – кричишь ты.

Оказывается, опознать фантома — это не всё, что нужно.

Своего я опознавал. Я не был захвачен им. Но он не отпускал, и я продолжал сидеть с прямой спиной — как застыл. Я смотрел на Луну. Главное — не просто опознать фантом. Главное — не отпускать его! Нужно поменять причину и следствие. Я должен его держать за барки! Не он меня.

Потом, когда ты его так и не отпустил, он затихает. Паника снижается. Жена остаётся, а страх исчезает.

– Как скоро это может произойти? Выдерживать это ведь просто невозможно, — чуть ли ни плачу я.

– Вот на этот вопрос я не смогу ответить.

Он по-прежнему говорит тихо, с хрипотцой Высоцкого.

– Даже приблизительно?

– Даже приблизительно. Это может быть минута или месяц. Будда, говорят, двадцать один день просидел под деревом Бо.

И в какой-то момент, когда страх ещё прожигал то место, где находилось мое солнечное сплетение, я вдруг начинаю что-то понимать. От этого у меня внутри все клокочет и появляется сильное удивление.

Всё, что сейчас в моей реальности, всё, что сейчас со мной, создал я сам: Ковид, войну, банкротство, — всех этих беженцев, которые оказались с оружием и растворились в городе.

Я вспомнил его слова: «Реальность — это то, против чего ты протестуешь. Ты ее так удерживаешь».

– Как это? – спросил я.

– Эта реальность соткана теми думами, которые тебя страшат, – сказал он спокойным голосом, будто гипнотизировал.

Оказывается, не нужен отсчёт, чтобы туда войти…

Я вспомнил, как весь год, сразу, как началась эта уханьская заварушка, словно ребёнок перед воспитательницей в детсаде, схватившийся за шею матери и не отпускающий её, я упирался.

Я не знал, что именно в этот момент — в момент протеста, я нажимал на невидимую кнопку и включал бобину с километровыми записями чумы, оспы, испанки, хранящимися в моем подсознании.

Кто из нас знает, что вся информация сохранена в протоплазме и передается от родителей к родителям? Отвечаю: мало кто.

На моей бобине с километрами плёнок записи до девятого колена. А дальше столько раз происходила смерть в тот самый момент, когда жизнь только начиналась, что я ахнул, когда это вспомнил. Вот он — источник моего фантома!

В голове промелькнула картинка мертвой молодой женщины. Она лежит в гробу, свадебная фата развивается над ней. Мы не прожили и трёх дней вместе. Богатый дворец, символизирующий счастье молодого князя, смешался с горем утраты. Я теряю сознание.

Пока меня откачивают, я вижу, как группа молодчиков держит руки и ноги моей жены в букве Х, и один из них расстегивает ремень на штанах. Я прихожу в сознание. Передо мной развивающаяся фата словно парус на лодке, уходящей вдаль с телом моей возлюбленной.

Я нахожу силы встать. Я вижу её в последний раз. Гроб медленно опускается, в груди давит боль. Она такой силы, что от нее хочется избавиться даже ценой жизни. Я сижу на краю какого-то плоского, длинного камня с прямой спиной. Я вижу её в последний раз.

Тот, кто это все это пережил, не понимал: не жена ушла. Ушла перспектива БЫТЬ. К этому моменту «быть» этого князя (меня), существовало только в рамках «она». Есть она — я ЕСТЬ (быть). Нет её — я не быть.

И сейчас, один в этой темной комнате, тикающими часами и холодной луной, я не мог и не хотел не просто отпустить свою жену. Я упирался ручками в созданную мною реальность, как упираются люди руками в танк, который собирается раздавить их дом. Сейчас я пытался не пустить танк, который собирался раздавить мою жену. Её фантом уже корчился, забрав мое сознание почти до капельки.

И вот я, наконец, сижу с прямой спиной на кровати, но уже рассматривающий момент создания фантома; я слышу слова своего инструктора:

– Не боль твоя цель. Её нельзя убирать, или проход туда закроется. Твоя цель — найти момент создания этого фантома. А в боль нужно смотреть только для того, чтобы добраться до момента, когда ты его зачал. Да, будет больно. Хотеть испытывать ужас — это кажется идиотизмом. Но это уже выбор каждого.

Я понял, почему не мог справиться. Я не видел момент создания фантома жены: влюбленность, шарахнувшую по моим мозгам, как кувалда, и припечатывающая мой кайф от общения с этой женщиной. «Я есть она», «если есть она, есть я», — слышу я ментальные голоса в голове. Вот как выглядит будущий пиздец, простите. Он создан не вчера и не в детстве. Это не психология.

– Пойми, — вспоминаю его слова, — счастье — это когда ты вне фантома. — Особенно того, который заставил тебя поверить, что твоё счастье в нем: в жене, детях, собаке, беззаботной жизни. Борись всей силой против них, если заметил зависимость от них. И не забывай в промежутках наслаждаться ими. Это так прекрасно: ветер в лицо, поцелуй ребёнка, запах розы. Но не будь идиотом — не влезай в фантом, как в танк. Тренируйся ездить с открытым люком. Твой враг внутри тебя. Там целый танковый полигон.

Как-то вот так я и вылез из этой задницы. Я уже почти создал гуляющих по Киеву отморозков. Даже успел кому-то поверить, что жену моего соседа изнасиловали. И только этот приём оставил меня в живых, и заодно мою жену — я грохнул фантом.

– Милый, ты без меня ещё не умер? – слышу я, как щёлкает замок в двери и знакомый, родной до боли голос, обращается к нашей кошке. — А ты что, тоже меня дежурила возле двери?

– Детей забрала со двора? – спрашиваю я.

– Нет. А что надо было? — её голос уже на кухне. — Ещё ж не сильно темно.

– Нет, не надо.

Это был рассказ-метафора — не под чашечку кофе, извините уж. Кто осилил, примите мои благодарности. Надеюсь, вы засекли смысл: умение управлять собой — это то, что необходимо сегодня в первую очередь.

Вопросы можно сюда.

На эту же тему: Мальчик и война. Методика управления страхом, Сила управлять миром находится по дороге в ад, Как держать удар, когда всё рушится, Отец и сын, Перевал, Карма олигарха.

Рассказы обо мне: Дворняга, Холмс, Юрист, Месть прапорщику, Дядя Толя, Месть военруку, Спасти друга, Дубинка, Двойной тариф, Поворотный момент.

Нырнуть ещё глубже: Художник, Трое в чулане, Невкусная жизнь, Опасный ресторан, Характеристики дьявола, Сила внимания, Наши любимые палачи, Как принимать сложные решения, Сильные духом, Виртуальная реальность, Гадалка, тренер по продажам, Почерк любви, Близость, Что такое подвиг, Волшебство аскезы, И веди нас в искушении, Почему не работает Зеланд, Потухшие глаза сильных женщин, Отстрел, Место для шага вперед, Пробуждение, Удачная охота, Мольберт, Турбулентность, Проводник в ад, Смогла, Зекер, Смерть — это всего лишь мысль, Разрулила, Клубный пляж, Как не бояться смерти.