Okosan s emberséggel akartam élni... ― Жить я хотел по-людски разумно...

A FARKASOK-NEVELTE FIÚ

Elcsitúlnak a szertelen indulatok,
düheinket felfalja a fold;
s az utódok lemérik:
Hány grammot nyomnak mázsás pőréink.

Okosan s emberséggel akartam élni,
látni s ítélni a pillanatot
olyan ember szemével is, aki nálam
ezer évvel tudósabb és nemesebb.

Nem sikerült. Ügy éltem én,
mint a farkasok-nevelte fiú,
karmos-fogas évek csordájában,
farkasok kölyke napjaim.

Fogak marása, karmok csikarása
oltotta belém az ősi szabályt:
Szemközt a világgal, soha háttal,
s inaim, mint a kifeszült húr.

Ó, de megtanultam a harcot,
szívósan, farkas-türelemmel!
Különös csoda, hogy nem aludt ki
szívemben az emberi törvény.

Nem akarom, hogy a világ
másnak is fájjon! Megtizedelt
nemzedékek iszonya idegeimben.
Nem támadok és nem védekezem már.

Kigyógyul lázaiból, megmarad a világ,
S ha romjaimból, rozsdából, iszapból,
barbár düheim lomja közül
a tiszta szenvedélyt kifejted,

s az eltorzult, gyanakvó és kegyetlen
arcból olvasni tudsz, – hiszem –
vonásaimból mégis magadra ismersz,
megszelidült ivadék!

Kortárs 1964. 2. február

Benjámin László Ласло Беньямин

ВЫРАЩЕННЫЙ ВОЛКАМИ

Однажды страсти наши утихнут,
и всю нашу ярость земля поглотит,
и потомки измерят — сколько же граммов
весят наши пудовые распри.

Жить я хотел по-людски разумно,
чтобы судить о мгновенье каждом
глазами того, кто на тысячелетье
меня умнее и благородней.

Не получалось. Жил я на свете,
как мальчик, выращенный волками,
подобен маленькому волчонку
в стае когтистых лет клыкастых.

Клыки и когти, в меня вонзаясь,
меня обучили законам древним:
один на один со всем этим миром,
и мускулы напряжены, как струны.

О, я научился искусству драться,
упорно драться, с терпеньем волчьим!
Воистину странно, что не угасало
во мне человеческое начало.

Я не хочу, чтоб мир был жестоким.
В нервах — ужас всех истребленных
и искалеченных поколений.
Не нападаю и не защищаюсь.

Мир исцелится от лихорадки.
И если из этих обломков ржавых,
из крошева ярости моей дикой,
ты все-таки чистую страсть отроешь

и верно прочтешь мой лик, искаженный
нелепой жестокостью и подозреньем, —
ты все же в чертах моих угадаешь
свои черты, мой потомок добрый.

Перевод с венгерского: Юрий Левитанский