Когда мне невмочь пересилить беду... ― When I cannot stand to muster strength against misfortune...

ДРУГАЯ ЖЕНЩИНА

Когда мне невмочь
пересилить беду
когда у меня бессонница
и целый бак грязного белья
когда я
путаю детей
с динозаврами
а благоприятное расположение светил на небе
принимаю за простую любезность
когда без
четверти восемь мне уже пора
и без четверти девять мне уже пора
и без четверти одиннадцать мне
уже пора
и по радио
говорят всякие нехорошие вещи
когда телефон наконец отключается
потому что больше уже не может
а мысленно представленный кусок масла
не мажется на воображаемый хлеб
и вдобавок в темноте среди ночи я натыкаюсь на
велосипед в коридоре

раздается сонный слабораздраженный треск спички
и под дверь тянет дымом
Это ты
начинаешь мне талдычить про другую женщину

Другая женщина на твоем месте
Другая женщина в твоем положении
Другая женщина при нашем уровне цивилизации
не обратила бы внимания на эти регулярные
ежемесячные капризы не обратила бы внимания
не обратила бы

Лоб мой напрягается от усилия вообразить соб–
лазнительную приспособленность другой
женщины к нашему уровню цивилизации и
когда наконец это удается я улыбаюсь доверчиво–
пренебрежительной улыбкой чеширского кота или
Хулио Кортасара охотно уступая другой женщине
свое место у плиты и во сне и все-все свои гори–
зонтально-вертикально-тригонометрические колено–
ухие холодноносые спиралеглазые положения и пока
она осваивается с ними не обращая на меня никако–
го внимания я незаметно прокрадываюсь к входной
двери нашаривая ногами туфли и думая только о
том как бы не зацепиться за велосипед
в коридоре

Звонят
Я открываю
Другая женщина жалобным выпригивающим из платья
голосом просит вызвать милицию муж напился а она
ударила его сковородкой с котлетами нет ли у вас
валерьянки спасибо что это за гадость никогда та–
кого не пила господи живут же люди тихо спокойно
дружно

Вернувшись в комнату за носовым платком
я замечаю как другая женщина упруго-вальяжно
развалилась на чем-то буро-красном и грязно-голу–
бом У нее великолепный золотистый почти мужской
торс обрезанный рамкой и замазанные черным
слепые глаза Кажется в моем положении ей до–
вольно удобно хоть Модильяни и не любят
когда на него смотрят

Мерцает телевизор
Другая женщина на экране
нашептывает и воет в невидимый микрофон
фатально прикрывает глаза упиваясь своей
землеройной походкой и звериной тоской
по другому мужчине
По тебе наверно

Через полчаса другая женщина в сбившейся вуали
и кирзовых сапогах
внезапно падает мне на голову с книжной полки
и лежит на полу без чувств вся раскрытая
на той странице где враги сожгли родную хату
где католики непрерывно режут гугенотов
а турки армян
и медный всадник загоняет медного коня
на пути из Петербурга в Москву
чтобы воспеть к утру стрелецкой казни

Кизиловой подливки к мясу и курице
у нас никогда не бывает
Не растет у нас на рынке кизил
наверное это другая женщина листает на кухне
поваренную книгу повернувшись ко мне своей
вкусной кизиловой попкой наклеенной на кар–
тонный пакетик о немецких колготок

Голубые сумерки мокнут
и контуры их теряются в речке и часами и минутами
наматывается на цифровой замок в подъезде страдаль–
чески-виолончельный скрип дверей

Во дворе дети старательно сопя лепят из снега
другую женщину
Ее голова все время разваливается
прямо наказание какое-то с этой дурацкой головой
кто ее только выдумал
может сделать ей глаза на животе

Темнеет Накрапывает Светает Тянется
Проглядывает Подморозило

Другая женщина на моем месте смотрит в зеркало
наклонив лицо так
чтобы не было видно кругов под глазами

Другая женщина в моем положении перебирает ложки
и лезет на антресоли за стиральным порошком

Другая женщина при нашем уровне цивилизации
шагает по тротуару в овощебазных джинсах
просматривает журналы в киосках
скучает за дружеской беседой
догадывается о концовке рассказа после третьего
абзаца хотя он состоит из двух

и выходит из метро наверх
к памятнику Пушкину в тот самый момент
когда поэт с застывшим каменным лицом
снимает цилиндр
и поворачивается к Тверскому бульвару
устало прислушиваясь к шуму самолетов
легкому постукиванию экипажей
и скрипу половиц в Михайловском
Он с напускным равнодушием разглядывает
другую женщину
которая не обращая на него никакого внимания
мелодически движется через улицу

Лицо ее розовеет в предупредительном сиянии
светофора Тормоза визжат
Она вскрикивает и бежит
не оглядываясь давясь морозным воздухом
механически прочитывая вывески и отражаясь в
каждом встречном лице пока наконец не падает
навзничь в темноте среди ночи
нечаянно споткнувшись о велосипед
в коридоре

1984

Нина Искренко Nina Iskrenko

ANOTHER WOMAN

When I cannot stand
to muster strength against misfortune
when I cannot sleep
and face an entire tank of dirty laundry
when I
mistake my children
for dinosaurs
but take the favorable disposition of luminaries in the sky
for a simple act of courtesy
when at a quarter to
eight I have to go
and at a quarter to nine I have to go
and at a quarter to eleven I
have to go
and the radio
is saying all manner of bad things
when the telephone finally tunes out
because it can’t take this any more
and a piece of butter brought to mind
does not spread on an imaginary piece of bread
and what’s more I stumble in the dark of night on
the bicycle in the hall

the sleepy and slightly irritated striking of a match is heard
and smoke reaches under the door
This is you
starting to talk on and on to me about another woman

Another woman in your place
Another woman in your position
Another woman at our level of civilization would pay no attention
to these regular monthly whims would not pay attention
would not pay

My forehead tenses up with the effort to imagine the seductive
adaptability of a n o t h e r woman to o u r level of civilization and
when finally I succeed I smile the trustingly disdainful smile of the
Cheshire cat or of Julio Cortazar gladly giving up my place at the stove to the other
woman and in sleep and in all of my horizontal-verticaltrigonometrical knee-eared
cold-nosed spiral-eyed positions and while she masters them paying me no
attention whatsoever I steal up to the front door feeling for my shoes and thinking
only about how not to get snagged by the bicycle in the hall

The doorbell rings
I open the door
Another woman with a plaintive voice jumping out of her dress asks me to call the
police her husband got drunk and she hit him with a skillet full of cutlets you
wouldn’t have any valerian would you thank you what is this disgusting stuff I’ve
never taken anything like it good God some people have proper lives, quiet and
calm and happy

Coming back into the room for a handkerchief I notice that another woman resiliently-weightily has collapsed onto something brown-red and dirty-blue
She has a splendid golden almost masculine torso cut off by a frame and blind eyes smeared over in black It seems in my position she is pretty satisfied although Modigliani does not like being looked at

The television flickers
Another woman on the screen
whispers and wails into an invisible microphone
fatally shuts her eyes revelling in her
shrewish gait and animal longing
for another man
For you probably

In half an hour another woman in a crooked veil
and work boots
suddenly falls off the book shelf onto my head
and lies on the floor all open in a swoon
at that page where the enemy has just burned down a Russian village
where Catholics ceaselessly butcher Huguenots
and Turks do it to Armenians
and the bronze horseman wears down the bronze steed
riding from Petersburg to Moscow
trying to get there for the morning execution of the Streltsy

Bunchberry sauce for meat and chicken
is something we never have
Bunchberries do not grow at our market
probably another woman is in the kitchen looking through
the cookbook she turned to me with her
tasty bunchberry butt pasted on a cardboard
wrapper of German-made stockings

Blue twilight is soaked
and its contours are lost in the little river and for hours and minutes the suffering
cello squeak of the doors
winds around the digital lock in the entryway

In the yard wheezing children work hard to carve from snow
another woman
Her head keeps falling apart
it’s like some sort of punishment to make this stupid head
who ever thought it up
you could just cut the eyes in her stomach

Growing dark Starting to drizzle Growing light
Stretching out
Peering through It started to freeze

Another woman in my place looks in the mirror
turning her face so that
the circles under her eyes aren’t seen

Another woman in my position sorts through the spoons
and climbs up to the top shelf to get washing powder

Another woman at our level of civilization
walks along the sidewalk in dirty tattered jeans
looks through magazines at the kiosks
gets bored talking with friends
figures out the story’s ending after the third
paragraph although it only has two

and she comes out of the metro
walking toward the Pushkin monument at that very moment
when the poet with his stiff stone face
takes off his top hat
and turns toward Tver Boulevard
listening wearily to the noise of airplanes
to the light clatter of carriage wheels
and to the squeak of floorboards in Mikhailovskoe
He is watching with feigned indifference

another woman
who pays him absolutely no attention
as she melodically moves across the street
Her face turns pink in the shining warning light
of the traffic signal Brakes squeal
She shrieks and runs
without looking back choking on the frozen air
mechanically reading signs and being reflected in
every face until finally she falls
flat in the dark of night
accidentally tripping on a bicycle
in the hall

Translated from the Russian by Stephanie Sandler