Учёные и читатели – по-прежнему одержимы пенисом

Культура поклонения фаллосу критически, а иногда и неожиданным образом изменила науку.

Он может чувствовать вкус, запах и петь. Он может быть в форме штопора, лома-гвоздодёра или иглы для подкожных инъекций. Он может растягиваться до девяти раз в длину вашего тела (если вы ракушка); быть отделимым щупальцем, покрытым присосками (если вы осьминог-аргонавт); или даже видеть, используя светочувствительные клетки, которые плавно направляют его к месту назначения (если вы японская жёлтая бабочка-парусник).

Это пенис, как вам известно, если вы прочли «Фаллэси: уроки жизни от пениса животных», недавнее исследование фаллического разнообразия в животном мире, биолога и журналисткой Эмили Уиллингем.

Между тем, в другой книге утверждается, что нам нужно ещё больше научных данных о пенисе. "Гайнекология: отсутствующая наука о репродуктивном здоровье мужчин", социолог из Йельского университета Рене Алмелинг, спрашивает, почему медицина не смогла полностью исследовать «мужские гонады», как выразился один учёный, и её роль в воспроизводстве человека.

Алмелинг обосновывает, почему не существует медицинской специальности, посвященной мужскому репродуктивному здоровью – мужского эквивалента гинекологии. Когда дело доходит до науки о пенисе, кажется, мужчин обманули.

На первый взгляд, эти две очень разные книги, кажется, указывают на одну и ту же непреходящую истину: учёные и читатели – по-прежнему одержимы пенисом. Или, как выразился Уиллингем: «Ничто так не привлекает внимания, как рассказ о членах».

На самом деле всё, наоборот. В обоих случаях яркое сосредоточение на мужском члене служит троянским конем для совершенно другого сообщения: культура поклонения фаллосу критически, а иногда и неожиданно изменила науку. С одной стороны, мы раздули роль полового члена в эволюции гениталий; с другой стороны, мы не исследовали мужской вклад в бесплодие, генетические аномалии и другие репродуктивные последствия. В результате получается неуклюжая, однобокая наука, которая показывает только одну сторону истории.

Учтите, что бесчисленное множество видов жуков классифицируются исключительно по форме пениса, в то время как истинную широту вагинального разнообразия еще предстоит исследовать. Эта традиция имеет глубокие корни: возвращаясь к Чарльзу Дарвину, который поэтично рассматривал чудеса ракушечника, биологи постоянно изучали пенисы, оставаясь в значительной степени незаинтересованным в том, что делают влагалища. Однако пенисы не развиваются в вакууме. Все те черты, над которыми мы охаем и ахаем – формируемся эволюцией влагалища и взаимным танцем между ними, который происходит на протяжении множества поколений.

Сегодня, когда всё больше учёных занимаются этим вопросом, мы обнаруживаем, что влагалища, далекие от пассивных трубок для эякулята, являются активными органами, которые сортируют, хранят и отторгают сперму.

У кенгуру три влагалища (два для приёма спермы, одно для её выброса); бабочки–парусники видят своими; утиные влагалища закручиваются по спирали и изгибаются в лабиринт, отталкивающем пенис. Подобные данные помогают нам понять, как развиваются гениталии в целом. Оба являются частью одной и той же истории – гораздо более цельной, чем можно было бы рассказать, опираясь только на одну часть. Не учитывая эту одну часть, мы не сможем увидеть более полную картину секса и сексуальности.

Точно так же, оставляя парней вне гинекологии, мы рисуем ложную картину, согласно которой, помимо спермы, мужчины не вносят большого вклада в воспроизводство. В то время как женщин поражают сообщениями, что у них тикают биологические часы, мужчинам редко говорят, как их здоровье и возраст повлияют на их потомство. Это несоответствие создает впечатление, что "воспроизводство – это дело женщин, что оно происходит в основном в женском теле и является исключительно женской обязанностью", – пишет Алмелинг. В действительности возраст и качество сперматозоидов, вероятно, играют такую же большую роль в показателях нарушений развития и выживаемости младенцев, как и яйцеклетки, не говоря уже о взаимодействиях между ними.

Оба примера отражают более глубокий изъян в научном подходе к полу: предположение, что пол может быть одним/или двумя поездами, идущими по отдельным параллельным путям.

Снова и снова биология доказывала, что это не так – хромосомно, гормонально или генетически. Например, мы обычно рассматриваем наличие пениса как признак самца, но гиена, как известно, рожает через свой клитор, который настолько велик, что она может использовать его, чтобы вставить в самца. Самка морского конька владеет длинной трубкой, очень похожей на пенис, которую она использует для откладывания яиц в сумку самца.

Всё это приводит нас к вопросу: что такое пенис? По сути, мы говорим о мясистом органе, выстланном столбиками губчатой ткани, которая может наполняться кровью и становиться жёсткой. Оказывается, это также определение клитора, который развивается из одних и тех же эмбриональных структур и состоит из тех же тканей. Думайте об этом как о тако или буррито: те же ингредиенты, разная конфигурация. Конечно, через пенис проходят уретра и семявыносящий проток, но, в конце концов, они больше похожи, чем различны.

Многое из того, что мы знаем о наших промежностях, формировалось под влиянием ленивыми, устаревшими стереотипов о том, что такое мужчины и женщины. Взгляд за пределы пениса и за пределы бинарных категорий мужчина/женщина, пенис/влагалище – способствует лучшему научному знанию и более глубокому пониманию эволюции половых органов и репродуктивного здоровья.

слега переписал https://www.scientificamerican.com/article/its-time-to-take-the-penis-off-its-pedestal/

редактура и адаптация Дмитрий Бобров