Благополучная загубленная родителями жизнь. Одна из многих…

Олечка… Как хорошо я ее помню – в старших классах мы с ней посещали студию юного журналиста. Нам по 52 года, встретились, когда из-за границы приехала бывшая ученица нашей студии и собрала всех, кого смогла. И знаете – несмотря на все вихри, пронесшиеся над нашей страной, все более или менее состоялись. Разумеется, далеко не все стали журналистами (я тоже ушла из этой профессии), но никто не опустился, все отчаянно взбивают это молоко, никто не утонул в кувшине, как та лягушка. И Олечка (имя, конечно, изменено) тоже. Но мы все сами себя сделали с Божьей помощью, кто как – но вот только у Оли был блестящий талант. Просто искрометный. И характер замечательный – твердый, но веселый и легкий. Но…

Странно даже вспомнить теперь о том, что эта старая худая женщина с крашеным хвостиком секущихся волос, сетью глубоких морщин, истерично-крикливая, как весенняя городская утица, с глазами постоянно «на мокром месте» – была когда-то резвой хохотушкой, активисткой нашего кружка, уже в старших классах активно публиковавшейся в молодежной периодике и подававшей по этому поводу серьезные надежды… «Ты посмотри на них, на этих журналистов! – хором сказали ей мама и папа после выпускного вечера. – Это же не люди, а каторжане! Вечные командировки, вся жизнь на колесах, друг другу – враги… Была бы парнем – еще бы подумали, но девочка… Среда сомнительная, семейная жизнь под вопросом, а ведь для женщины главное – дети…». Оля, способная и трудолюбивая, послушно закончила на все четверки престижный финансово-экономический, успела даже научный коммунизм на госах сдать, вскочив в последний вагон уходящего социализма… Так же быстро родители разобрались и с ее несостоявшимся мужем, начав с проверенного: «Ты посмотри на него…» и закончив самоуверенным: «Сами прекрасно вырастим, выучим и женим!». Гипотетическую карьеру экономиста ей подточили частые и длительные детские болезни, а повторная, самая скромная попытка Оли задуматься об устройстве личной жизни немедленно пресеклась на корню неоспоримым постулатом овдовевшей матери: «Ну, какой он твоему сыну отец!». Больше Оля не рыпалась. Окна ее рабочего кабинета вот уже лет восемнадцать лет можно прекрасно видеть из окон их квартиры: она трудится главным бухгалтером родного ЖЭКа в здании напротив и на протяжении рабочего дня свободно летает домой и обратно, контролируя учебу и досуг всегда находящегося в поле зрения сына. В освещенных домашних окнах с раздвинутыми шторами все его перемещения известны матери так же хорошо, как золотой рыбки в аквариуме, и мальчишка может скрыться от ее всевидящего ока разве что в туалете. «И не рыпнется. Он вот где у меня!» - и Оля показывает внушительный кулак. О своей жизни она рассказывает с гордостью. Может быть, она нашла свое место и довольна? И опять «но»…

Всех «писак» - что бы они ни писали, она научилась презирать вслед за мамой и папой, а женщин, у которых сложилась личная жизнь, презирает вдвойне: «Дуры. Мужья им лапшу на уши вешают, по бабам ходят только так, а они терпят… Дуры и есть». А уж женщины-журналисты, писатели, блогеры, критики, которые при этом еще и замужем, – предмет ее постоянных жестоких острот и буквально кипящей ненависти…

Ее родители уже умерли, благополучно превратив свою дочь в завистливую истеричку, не знающую и не дающую ласки.

Я понимаю, что они хотели, как лучше… Но все же…

Спасибо за ваш лайк!

Подписывайтесь на мой канал, делитесь с друзьями!